Владимир Серов.
"Штурм Зимнего дворца".
1930-е.
Известная картина Владимира Александровича Серова (1910-1968) «Штурм Зимнего» отличается особого рода “батальностью», создаёт впечатление кровавого сражения у стен Зимнего ночью 25 октября 1917 года. Другие художники, обращавшиеся к этому сюжету, старались «отходить» в сторону, изображали знаменитый мифический штурм издали и даже порой с высоты птичьего полёта. Только Серов, дважды лауреат Сталинской премии, первый секретарь правления Союза художников РСФСР, бессменный член Центральной ревизионной комиссии КПСС, в своём воображении отважно рискнул и «полез под пули» в первых рядах борцов за светлое будущее.
Современная историческая наука позволяет отделить исторический миф, десятилетиями туманивший мозги миллионам и исправно кормивший художников, от правды. Как известно, осенью 1917 года, после неудачного мятежа генерала Корнилова, пытавшегося остановить левых экстремистов, Временное правительство оказалось в глубоком кризисе. Большевики и левые эсеры не только свободно вели активную антиправительственную пропаганду, но, используя Петроградский совет, готовили мятеж. Под эгидой Совета был создан Военно-революционный комитет, который к середине октября фактически отобрал командование гарнизоном у штаба Петроградского военного округа, подчинённого правительству. Планы захвата власти, обсуждавшиеся в Смольном большевиками, были секретом Полишинеля, и о них писали все городские газеты. Но в лагере законной власти был полный разброд, председатель правительства А. Ф. Керенский не был лидером, способным объединить демократические силы и верные ему войска. Прологом событий 25 октября стало воскресенье 22 октября, когда Петроградский совет решил устроить День Совета с митингами и концертами, а Совет казачьих войск, верный правительству, назначил на этот же день освящение оружия у Казанского собора. Военно-революционный комитет потребовал запретить казакам эту церемонию, опасаясь их столкновения с большевиками. Ленин, узнав об этом, писал из своего подполья: «Отмена демонстрации казаков есть гигантская победа! Ура! Наступать изо всех сил, и мы победим в несколько дней!»
Чувствуя, что обстановка накаляется, к Зимнему дворцу – резиденции Временного правительства – власти пытались стянуть войска, но, кроме юнкеров, части 1-го Петроградского женского батальона и казаков, ко дворцу никто не подошёл. Силы были неравны. Против 10 тысяч штыков правительства противник выставил не менее 100 тысяч! Мятеж начался днём 24 октября с мирного захвата мостов через Неву, затем были заняты телеграф, вокзалы. Вечером и ночью на 25 октября войска мятежников и отряды Красной гвардии захватили все другие жизненно важные центры столицы. Нельзя сказать, что в Зимнем дворце не понимали нависшей угрозы. В 10 часов утра 25 октября из штаба гарнизона в Ставку армии была послана телеграмма: «Положение в Петрограде угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идёт планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. <…> Временное правительство подвергается опасности потерять полностью власть…» Как раз в этот час Ленин уже считая, что дело в шляпе, писал обращение «К гражданам России!»: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки <…> Военно-революционного комитета…» И в тот же час Керенский уехал из Зимнего в Гатчину якобы за верными власти войсками. Он вырвался в последний момент, штаб мятежа начал устанавливать оцепление вокруг Зимнего дворца, причём движению трамваев и пешеходов никто не мешал, и это создавало в городе ощущение мирной жизни. Кольцо оцепления замкнулось в 6 часов вечера.
В Петропавловской крепости заседал так называемый Полевой штаб во главе с В. А. Антоновым-Овсеенко, который должен был захватить Зимний. По разработанному там плану сигналом к наступлению должен был стать холостой выстрел пушки крепости, который продублирует холостой выстрел стоящего у Николаевского моста крейсера «Аврора».
Под покровом наступавшей темноты солдаты, матросы и красногвардейцы стали накапливаться вокруг Зимнего дворца: у Зимней канавки, у Певческого моста, под аркой Главного штаба, у Адмиралтейства, за оградой Александровского сада. В то же время войска, призванные защищать Зимний, начали разбегаться. Первой уехала артиллерия. Узнав об этом, расстроенные министры отправились обедать (подавали суп, артишоки, рыбу) и за обедом решали, нужно ли сопротивляться.
Около 8 вечера был захвачен штаб округа, в 9 часов наконец раздался долгожданный выстрел с Петропавловки, тотчас отозвалась и «Аврора». Отряды мятежников открыли беспорядочный огонь по дворцу. Пострадали только стёкла и штукатурка. Юнкера и женский батальон из-за дровяных баррикад у главного входа открыли ответный огонь, у нападавших появились первые раненые. Через 10 минут беспорядочной стрельбы при свете уличных фонарей и окон дворца со стороны властей появились парламентёры: это казаки просили отпустить их с оружием в казармы, что и было им разрешено. Следом сдались «ударницы» женского батальона, уходя, они бросали в кучу своё оружие прямо на улице. Их отвели в Павловские казармы, никакого насилия совершено не было.
К этому времени с разных сторон, пользуясь темнотой и слабостью защитников, во дворец стали проникать мелкие отряды мятежников. Почти все они сразу же были обезоружены и арестованы юнкерами… В 11 часов вечера Полевой штаб решил, что пора завершать дело. Начался обстрел дворца из орудий Петропавловки. Артиллеристы знали, что весь второй этаж занимает солдатский госпиталь, поэтому стреляли аккуратно: большая часть снарядов рвалась в воздухе над Невой, шрапнель крушила листву деревьев и стёкла. Два снаряда попали в угловую комнату на третьем этаже – приёмную Александра III. Со стороны арки Главного штаба было сделано три выстрела, не причинивших осаждённым никакого ущерба. Боевых залпов «Авроры» по дворцу совершенно не было. В половине первого ночи юнкера, сидевшие на баррикадах, отошли во дворец. А тем временем через Комендантский и Детский подъезды во дворец проникали всё новые и новые группы красногвардейцев и матросов, которые тотчас попадали в плен к юнкерам. Из тысячи юнкеров во дворце остаётся всего 400-500 человек.
Наступила ночь – холодно, голодно, и мятежники требуют от своего начальства решительных действий. Общий приказ к штурму был дан наконец в половине второго. Один отряд во главе с Антоновым пробежал через площадь от арки Главного штаба к её императорского величества (Октябрьскому) подъезду, другой отряд – с Миллионной улицы – достиг комендантского подъезда, другие отряды вошли во дворец через подъезды со стороны Адмиралтейства.
Никаких боёв, взрывов гранат и снарядов, дыма пожаров, света прожекторов, режущих низкое небо, не было и в помине. Не было необходимости залезать на главные ворота, ведущие в парадный двор Зимнего. Как вспоминал Джон Рид, вначале он вместе с красногвардейцами бежал от арки ко дворцу согнувшись, а потом «при ярком свете, падавшем из всех окон Зимнего дворца» штурмующие, как пишет Рид, «вскарабкались на баррикады, сложенные из дров, и, спрыгнув вниз, разразились восторженными криками: под нашими ногами оказались груды винтовок, брошенных юнкерами. Двери подъездов, обе стороны главных ворот были распахнуты настежь. Оттуда лился свет, но из огромного здания не доносилось ни звука». Тем временем отряд во главе с Антоновым, минуя сдавшихся юнкеров, прошёл в Малую столовую, где и арестовал министров Временного правительства. Это произошло в 2 часа 10 минут 26 октября 1917 года.
Вот и весь штурм, «возвестивший о новой эре». Правда, в тот же день начался иной «штурм»: дворец подвергся разграблению: били посуду, с мебели срезали кожу, сафьян и ткани. Как позже писал в своём рапорте дворцовый смотритель комнатного имущества Н. Н. Дементьев, «во всех помещениях дворца, за редким исключением, похищены с окон и дверей шторы, полузановески, занавеси, драпировки, все эти вещи были сделаны из бумажных, шёлковых, пеньковых, тюля, шерстяных и суконных материй; некоторые из упомянутых предметов украдены даже с карнизами, шнурами, грузиками и медными подвесами. Штучные ковры и салфетки для столов бархатные, суконные и плюшевые, находившиеся в разных помещениях дворца, похищены, а некоторые салфетки изрезаны ножами и превращены в мелкие куски или полоски <…>. В некоторых помещениях срезаны целыми полотнищами шёлковые материи, которыми были обиты стены или оборваны тюль, кружева и разные ленты, служившие украшениями упомянутых стен. В большом количестве похищены чехлы с мебели, покрышки со столов и полов, все эти предметы были сделаны из доместика и полотна». Думаю, что всё это пошло на портянки: народ за годы бесправия, как тогда говорили в народе, совсем обосел…
Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка». Санкт-Петербург, «Арка». 2013 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
